Павел Кучер - Переэкзаменовка [СИ. незаконченное]
- Потреблятор отменяет престиж обладания. Шлепает вещи по цене сырья... Грубо говоря, рубль за килограмм... Вдобавок, любая шмотка - эксклюзив, точно по мерке. Ни подарить, ни продать, ни перешить, сразу всем видно, что перешито. Если есть швы-разрезы, значит, с чужого плеча одежка. Тут за это убивают.
- Не понял... Чем им всем хорошие красивые вещи задаром не угодили? Аня, хоть ты мне объясни...
- Дима, - а сама нехорошо напряглась, вроде обидел, - ты чужой... Привык каждый день есть досыта и носить штаны без заплаток... Тебе через ум не объяснить, что красивая одежка - это символ, знак... А за знак отвечать надо... Мужик ходит в лаптях-валенках, барин в туфлях-сапогах. Каждому своё. Если дать мужику сапоги по цене лаптей, барин обидится. Если мужик увидит, что сапоги не кожа, а кирза, он ещё сильнее обидится. Обманули! А если хоть раз их, - кивает на Петьку, - одежку наденет, так всем чужой...
- Ещё и боятся, наверное, что вы этим даровым добром однажды вразнос и оптом торговать начнете...
- Боятся! Все боятся. Даже когда даром раздаём, от страха трясутся. В святой воде полощут... И при первом же случае снова своё напялить норовят, - это снова Петр подписался. - Чужое, оно завсегда пугает.
- Не чужое, а непонятное, - Анка немного расслабилась. - Вас же до сих пор за умрунов почитают. Что душу живую из людей тащат и свою натуру вставляют. Вот и боятся-шарахаются... раз деваться некуда. Я помню, когда к вам в воспитание попала, чуть жива осталась, со страху себя не помнила... И как через три года на каникулы приехала, меня никто из родни на порог дома не пустил. Шепчут: "неживая, подменили"! Обидно, - всхлипывает, - до сих пор! Дурни суеверные... Выдумали тоже: "красивая, как утопленница"...
- Угу, - бурчит под нос Петька, - так везде... раз потреблятор нельзя ни украсть, ни отнять, ни купить, ни сделать самим - значит, он гадость. Тут и думать не надо - "колдовство умрунов", всё сказано. Хоть кол на голове теши... Но зато так вроде бы самим не обидно... "Зелен виноград, сука, зелен!"
- Весело вы тут живете...
- Не то слово... Зато интересно!
- А что мешает спрятать такой потреблятор где-нибудь в тихом месте и спокойно клепать барахло на продажу в промышленных масштабах? Ковать звонкую монету, так сказать, не посвящая в подробности?
- Всё мешает! В первую очередь, идея агрегата. Он же рассчитан на штучные вещи! Как в рассказе Шекли. Даже 5 раз подряд сделать одно и то же трудновато. Функции "массовое производство" просто нет!
- Так это же полная дурь! - сорвалось... но Анка уже весело прыскает в кулак. Я разве не то сказал?
- Дима, ты не обижайся, индустрия готового платья - это ваш ХХ век. А здесь, и тысячи лет до нас, все всегда кроили на заказ, по фигуре. Что может быть иначе, никто не представляет. Что можно снять размеры и ввести их дистанционно, не стоя перед сканером самому, воображения не хватает. А и хватит - не выйдет, нет в потребляторе такой функции. Специально нет. Во избежание проблем... Мы же честные! - опять смех, заливается серебряный колокольчик. - Надо штаны - приходи, сними мерку и получи. Надо рубаху - тоже... Даром! А продать... Если новое, готовое, но ни разу не надеванное – значит, краденное или грабленое...
- А ещё они уверены, кто добровольно на себя из потреблятора вещи надевает, хоть один раз, он за них продает "зеркальнику" свою душу, - Петр криво усмехается. - Таких в церковь не пускают, святых таинств лишают и хоронят, как самоубийц, за оградой кладбища. А если в дом приносит - нечисть у себя привечает. Оно народу надо? Запугали сами себя до потери чувства реальности, а мы отдувайся... Деньги монетами, правда, берут охотно. Типа "к серебру не пристает"... Так чтобы монету прямо ковать, торговать не надо - серебра у нас навалом. И золота... Какую хочешь чеканку сделаем... деньги выходят лучше настоящих.
- Выходит, вы тут со своими достижениями - не пришей к пи... (ой, чуть не вырвалось, тоже окосел!) рукав? Свой собственный автономный параллельный мир... Без точек соприкосновения с окружением?
- Если бы! - Петька досадливо машет рукой, пошатывается и хватается за стол. - Вон она, наша "точка касания", на тахте. И никому от этого не легче - злобы вокруг ещё больше... Пополам с завистью. Поняли?
Глава 10.
День первый. Поздний вечер. Стационарная база СССР. Район Великих озер. Земля-2.
Ничего я ещё не понял. Пока хоть запомнить пытаюсь. Благо, что поддатый (двух банок довольно-таки крепкого пива "гомонукулу" хватило с головой) Петька ораторствует с жаром. Нашел себе "свежие уши"... Ну и внимание от неприятной ему самому темы отвлекает... не без того. Ладно, так и быть, послушаю. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке...
- Дядь Дим, вы всего полдня с нами, но уже четко заметили, как меня Анка по всем статьям забивает. Чего стесняться? Факт! Хотя я читаю с шести годов и школу кончил, и ремеслуху, и в "политехе" заочно. А она из крестьянской курной избы к нам попала. В десять лет! Неграмотная, больная и зашуганая. А иначе, лета через три её бы уже замуж отдали... или как ведьму уморили... Глаз у неё дурной... и языкатая больно!
- В зеркало глянь, трепло несчастное! - объект обсуждения перевернулся на живот, уютно подложив руки под подбородок. - Если я вижу, что человек скотина, так ему и говорю. Всегда! На правду обижаться?
- Видели? Она не может иначе! По-другому ей "крышу рвет"... Наш человек, однозначно! Алмаз без огранки. Ай-кю за сто девяносто, эйдетическая память, способности к анализу ситуаций, как у чемпиона мира по шахматам, и абсолютный слух... был. До менингита... За пять лет книжек прочла больше, чем я за пятнадцать... и первый "диссер", скорее всего, в этом году защитит экстерном... Играючи! Слышали, что Василий Иванович на обеде рассказывал? Неделю в архиве поработала и два дня по Версалю пошаталась... Людей насквозь видит! Таких девок рождается - одна на миллион. Раз в сто лет. Был у неё в деревне шанс?
- Шанс есть всегда! - Анка встала на четвереньки, потягивается всем телом, как кошка. - Например, в омут с головой. Раз такая судьба... Всё равно родня считают и будут считать, что в меня беса подсадили...
- Ещё и фаталистка!
- Фильтруй базар, чемпион...
- Её "на карандаш" совсем мелкой взяли, на медосмотре. Между делом ментоскопом "пощупали", так стрелка на ограничитель легла... Видно, как у ребятенка голова варит. И что? Потом три года по уезду искали. Спрятали! Нам сказали, что умерла. К дальней-предальней родне отправили, под страшным секретом... как только в селах скрывать умеют... Общинники, блин! От упырей родную кровиночку спасали! Если бы она не простудилась, да почти при смерти к случайной медицинской бригаде не попала, кранты. Без памяти её привезли. В коме. Откачали. А свои похоронили! С попом и гробом. Крест на кладбище стоит... Все заодно!
- Попа я потом навестила, - голос с кровати звучит потрясающе спокойно. - Метрику выправлять, мне запись из церковной книги понадобилась. Слабочок! Пусть уж себе живет... заикой... Одну бабушку жалко. Обижали они её - теперь боятся... Собственный дом заведу, сразу к себе заберу жить. Внуков нянчить...
- А как в тот раз за тобой всей деревней в ночь с топорами и осиновыми кольями гнались, забыла?
- А как от меня той же толпой бежали и по погребам прятались? "Марголин" с ноктовизором рулят!
- Ребята, а оно вам вообще надо? Неужели, так трудно по-хорошему с людьми договориться?
- Во! - опершись задом на столешницу, Петр поднимает вверх указательный палец. - Хороший вопрос. Никак нельзя! Или мы их, или они нас! Вы или я, тока не обижайтесь, беды-голода не знали. Нас кормили, учили и лечили с самого малолетства. У нас "не горит". Мы с вами на соблазн "договориться" податливы. Объективно. Зато у врагов, - широкий жест вокруг, - горит! Сильно. Нестерпимо. Выходит, мы их слабее. Наш шанс - лучший человеческий материал. Голодный, обиженный, горючий. Как она! Иначе, всё пропало.
- Петь, ты не прибедняйся, - барышня уже сидит, поджав под себя ноги. - Тоже мне нашлось "мокрое полено". Вполне себе "бодрый кролик". В каждой дырке затычка... если под зад пинать. Остепенишься... в смысле, оженят, сам во сне и наяву будешь бегать, как ошпаренный. Что им договоры? С чертями договоров не заключают! Просто они вас "так видят". И вообще! У каждого свои слабости. Я вон, мышей боюсь...
- Ань, не увиливай, - ответ точно в тон. - Такого куража, как у тебя... или у дяди Васи, у меня нет. А вы всепрощением не страдаете. Оттого и шишку у нас держат не такие, как я, а такие, как вы. Как самые крутые. Какие тут могут быть переговоры? С кем? Кругом сволочи, вдобавок, злющие... Дядя Дима, подтвердите!
- У нас точно! - интересно, это будет воспринято как комплимент?
- Петя, а что делать толковому человеку, у которого кроме гордости и бедности, ничего за душой? В монастырь? Фи-и... В разбойники? В леса? Ясное дело, что за вот это всё, я кого хочешь на клочки порву... Вы нам надежду дали... и силу! А бог, - Анка нежно поглаживает крестик на груди, - он у каждого внутри.
